Жизнь, посвященная звуку…
Первые десятилетия существования звукозаписи это был чисто технический процесс фиксации пения, игры, речи на валике, а затем пластинке, и занимались этим инженеры. Звукорежиссура как особая профессия оформилась существенно позже звукозаписи. С развитием технологии появилась возможность не просто фиксировать исполнение, но подчеркнуть те или иные инструменты, улучшить тембр голоса и т.п. Развитие записывающей техники позволило формировать звуковую картину. Заниматься этим стали уже не инженеры, а специально обученные музыканты, и новая профессия получила в России название «звукорежиссура». Эта профессия синтетическая, ведь звукорежиссер решает проблемы, лежащие на грани между музыкой и техникой.
Первые шаги звукорежиссура сделала в середине 1930х годов, когда на студиях радио и треста грампластинок появились т.н. «тонмейстеры». Вспоминая историю, ветераны звукозаписи, музыковеды и филофонисты среди людей, поднявших технический процесс звукозаписи на уровень настоящего искусства, людей, сделавших звукозапись творчеством, называют одного из старейших звукорежиссеров отечественного радиовещания и звукозаписи Давида Исаевича Гаклина.
Родился Давид Гаклин в 1908 г. в Омске. С детства проявились его способности к музыке, и после окончания музыкального техникума он поступил в Ленинградскую консерваторию. Получив в 1929 г. диплом пианиста, он возвратился в Омск, где стал работать руководителем небольшого оркестра. В 1931 г. Давид поехал в Москву поступать на дирижерский факультет Консерватории.
Однако в Москве он заболел и вышел из больницы уже после начала учебного года, поступление в Консерваторию сорвалось. На бирже труда Давид получил направление… на один из московских заводов, где проработал три года электромонтером. Но нет худа без добра — Гаклин почувствовал интерес к технике. И вот имевший музыкальное образование Гаклин поступает на радиофакультет Московского электротехнического института связи (МЭИС). Учебу в техническом вузе он совмещал с работой аккомпаниатором в Мосэстраде, а затем концертмейстером в Оперном театре им. К.С. Станиславского. Диплом радиоинженера Давид Гаклин получил в 1940 г.
Еще студентом Гаклин поступил на фабрику звукозаписи Радиокомитета на должность тонмейстера. (В то время должности «звукорежиссер» еще не было). Именно на этой фабрике начиналось становление отечественной звукозаписи, создание «золотого фонда» отечественного исполнительского искусства. Гаклину довелось работать с такими корифеями, как В. Барсова, А. Нежданова, М. Максакова, Н. Обухова, А. Пирогов, М. Рейзен, дирижерами: Н. Головановым, А. Мелик-Пашаевым, Б. Хайкиным, С. Самосудом и др. Но вскоре грянула война…
В аппаратной — Дмитрий Шостакович, Петр Кондрашин, Давид Гаклин
…3 июля 1941 г. Гаклина срочно вызвали в студию Радиокомитета, располагавшуюся в здании Центрального телеграфа. Предстояла радиотрансляция выступления Сталина с обращением к советскому народу. Но для надежности было принято решение выступление передать в записи. Для этого необходимо было участие тонмейстера. Сталин читал свое обращение в Кремле, а речь его передавалась в студию по простым телефонным проводам. Ни на предварительную наладку, ни на проверку линии передачи времени не было. Не была даже организована обратная связь студии с Кремлем!
После того как комендант Кремля пригласил Сталина к микрофону, в студии услышали его первые слова: «Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!» После окончания речи Сталин спросил коменданта: «Дубль нужен?» На что последовал на удивление уверенный ответ коменданта: «Нет, товарищ Сталин, все в порядке!» Так и неизвестно, чем была продиктована уверенность коменданта в том, что запись прошла удачно, ведь обратной связи из студии на Тверской у него не было…
«Просто по счастливой случайности запись прошла полностью и без дефектов, а то не сносить бы мне и всей моей бригаде голов», — вспоминал свое состояние в тот момент Давид Исаевич.
В тылу, в Куйбышеве и Свердловске, были созданы запасные пункты Московского радиовещания. Гаклин с группой сотрудников был эвакуирован в Свердловск. Кроме выполнения основных обязанностей, он работал на радио и инженером, и музыкантом, и даже в одиночку радиофицировал зимой 1942–43 гг. близлежащие совхозы и колхозы. Это помогло выжить голодавшим семьям эвакуированных работников радио: председатель одного из колхозов выделил для москвичей делянку земли под картошку. В 1943 г. Давида Гаклина вновь отозвали в Москву уже на звукорежиссерскую должность – фабрика звукозаписи должна была продолжать работу и осуществлять радиотрансляции. Он не оставлял и концертмейстерскую работу в Ансамбле советской оперы ВТО, аккомпанировал солисту Большого театра Анатолию Орфенову.
Перечислить все записи и всех исполнителей, с которыми работал Гаклин в Доме звукозаписи, в студии Государственного Дома радиовещания и звукозаписи (ГДРЗ) и в конце своей жизни в студии фирмы «Мелодия», просто нереально…
Приведем несколько отзывов, написанных известными музыкальными деятелями для представления Гаклина к почетному званию заслуженного деятеля искусств:
«Уже в первый период своей работы на радио Д.И. Гаклин проявил себя как талантливый музыкант, великолепно понимающий сложность и специфичность звукорежиссерской работы. При этом я хотел бы подчеркнуть, что зачастую недооцениваемая роль звукорежиссера на самом деле чрезвычайно велика и, включая в себя большой комплекс технического мастерства, не ограничивается им, а представляет собой по-настоящему творческий труд, немыслимый без отличного знания музыки, умения свободно ориентироваться в любой самой сложной партитуре, знания особенностей исполнительского искусства во всех его жанрах от сольного до оркестрового и хорового. Надо иметь тонко развитый музыкальный вкус и память. Записи, сделанные Д.И. Гаклиным, всегда отличаются высоким художественным уровнем, именно потому, что он в полной мере обладает всеми этими качествами» (Д.Б. Кабалевский, народный артист СССР, профессор).
«Знаю Давида Исаевича Гаклина как музыканта и звукорежиссера с 1940 года… Немало симфоний записано мною в творческом содружестве с Д.И. Гаклиным. Высокая музыкальность, отличный слух, исключительная серьезность и сосредоточенность в работе, глубокое проникновение в стиль произведения, чрезвычайно высокая профессиональная культура. Творческие встречи с Давидом Исаевичем всегда доставляют большое удовольствие нашему коллективу и мне лично…» (К. Иванов, народный артист СССР, главный дирижер ГСО СССР).
«Я знаю Давида Исаевича Гаклина в течение многих лет по нашей совместной работе по записям на грампластинки. Эта деятельность требует особой чуткости, внимания, исключительной музыкальности, а также терпения, вдумчивости и незаурядных музыкальных знаний. Всеми этими качествами обладает Давид Исаевич» (народный артист СССР, лауреат Ленинской премии С.Т. Рихтер).
Характеристика, данная Гаклину Святославом Рихтером, особенно ценна, ведь великий пианист не любил записываться в студии и уговорить его на это было непросто. А уж если он соглашался прийти в студию, то угодить ему и сделать так, чтобы процесс записи был бы не в тягость, умел далеко не каждый. Давид Гаклин был как раз из тех, с кем Рихтер работать любил.
Гаклин был звукорежиссером, который умел правильно выстроить отношения с исполнителем на записи, ведь в творческом содружестве звукорежиссера и исполнителя функции контроля за качеством игры возлагаются на звукорежиссера, от него исполнитель может услышать объективную, иногда строгую, но всегда доброжелательную критику своей работы. Но Гаклин не забывал и оборотную сторону медали. В своей брошюре «Звукорежиссер и исполнитель в процессе записи» (1966 г.), Давид Исаевич писал:
«Возраст и опыт дают возможность понять необходимость весьма осторожного отношения к своим замечаниям, высказываемым исполнителю. Ведь всегда лучше исполнение эмоциональное, внутренне убежденное, даже если оно не совсем «правильно» трактует исполняемое произведение, чем сухое, ученически «правильное» исполнение, лишенное артистичности, свойственной исполнителю».
Мария Юдина была выдающейся пианисткой и пользовалась признанием среди музыкантов в России и за рубежом. Но она была весьма своеобразной личностью, афишировала свою религиозность и крестилась на сцене перед тем, как начать играть. Когда Гаклина впервые назначили на запись Юдиной, многие в студии ожидали интересных событий. Однако запись прошла абсолютно гладко, а в процессе работы обнаружилось полное взаимопонимание исполнителя и звукорежиссера.
Много и в разные годы приходилось Гаклину записывать Надежду Обухову. Он вспоминал, что эта певица всегда настойчиво интересовалась мнением звукорежиссера по поводу ее исполнения. Как-то Давид Исаевич сказал: «Я не знаю другого исполнителя, который бы с таким умом решал, возможно, самую сложную и болезненную проблему певца – когда перестать петь те вещи, на которых начинает отражаться возраст. Сначала Надежда Андреевна перестала записывать оперные арии и стала исполнять только романсы. А теперь она поет только народные песни, причем с таким же блеском, как и в былые времена».
Надо сказать, что не со всеми исполнителями у Гаклина складывались безоблачные отношения. При всей его человеческой скромности, такте и доброте его бескомпромиссность и скрупулезность для достижения высшего качества вызывали порой раздражение. За требования делать дописки мелких фрагментов для последующего исправления записи филигранным монтажом некоторые музыканты прозвали его «крохобор».
Но эти шутки на чувство ответственности Гаклина за работу никогда не влияли, но иногда приводили к маленьким конфликтам. Однажды на запись в студию явился Иван Семенович Козловский. Это был период его увлечения различными экспериментами, и он намеревался записать оперную арию… под аккомпанемент балалайки и гитары! Гаклин от записи отказался, сказав, что такую запись худсовет может не принять в фонд, а он ронять свою марку не намерен. После этого случая Козловский долгое время делал вид, что фамилию звукорежиссера вообще не помнит, и при своем высоком росте и невысоком росте Гаклина говорил про него «ну этот…», показывая рукой ниже пояса. Однако после кончины Гаклина Козловский сразу же позвонил вдове с соболезнованием.
Гаклину доводилось записывать и всемирно известных иностранных исполнителей: Л. Стоковского, В. Клиберна, Дж. Огдона и многих других. Записи, сделанные Давидом Исаевичем на фирме «Мелодия», неоднократно получали Гран-при французской Академии Шарля Кро, а пластинки, выпущенные фирмой Chant du Mond, удостоились «Золотого диска».
Гаклин за годы, отпущенные ему судьбой (а он ушел из жизни, не дожив и до 63 лет), преуспел во многих начинаниях. Он был пионером освоения стереофонической записи, решал связанные со студийной техникой и электроакустикой проблемы. Несмотря на скептицизм многих коллег, он создал небольшую группу энтузиастов и добился успехов, записав около 100 стереофонических музыкальных записей. Лучшие образцы этих записей получили премию на Всемирной промышленной выставке 1959 года в Нью-Йорке. За освоение стереофонической записи Гаклин в 1960 г. был награжден Большой золотой медалью ВДНХ.
Участвовал Давид Гаклин и в настройке системы искусственной акустики только что выстроенного Кремлевского Дворца съездов. Эта разработка НИКФИ, как часто у нас это бывает, производилась в последний момент в авральном порядке. Надо было озвучить зал так, чтобы в будущем он мог быть пригодным не только для проведения съездов, но и для зрелищных мероприятий.
Стереофоническая запись в Московском зоопарке
Следовало создать и настроить сложнейшую звукотехническую систему. Здесь пригодились огромный звукорежиссерский опыт Гаклина, прекрасный слух и хорошая инженерная подготовка. Работа по монтажу и отладке оборудования была закончена в рекордно короткие сроки. За создание звукового комплекса КДС коллективу НИКФИ была присуждена Ленинская премия за 1962 г. Давида Гаклина в список награжденных не включили…
Все же Государственная премия Давиду Исаевичу была присуждена, к сожалению, уже посмертно, в 1979 г. – за работы по реставрации пластинок с записями речей Ленина. Лауреатами тогда стала большая группа сотрудников НИИ звукозаписи (ныне ВНИИТР) и ГДРЗ. А на деле все работы по восстановлению голоса Ленина были проведены тремя звукорежиссерами из ГДРЗ – Д.И. Гаклиным (руководитель группы), Б.А. Жорниковым и В.Н. Таболиным, оказавшимися в самом конце наградного списка!
В те «докомпьютерные» годы доступными инструментами для реставрации были лишь ножницы для вырезания щелчков на магнитной ленте, весьма примитивные частотные корректоры и шумоподавители. А ведь сейчас эта работа с помощью компьютера была бы выполнена в один момент! Абсолютный слух Гаклина и Жорникова позволил обнаружить, что запись речей Ленина была сделана в 1919 г., на скорости, отличавшейся от стандартной. Для этого пластинки с записями музыкальных произведений, записанные на той же аппаратуре, на которой записывался Ленин, сравнили с ленинскими записями. После некоторого изменения скорости воспроизведения голос Ленина стал более узнаваемым для еще живых соратников.
Интересен еще один характерный для эпохи момент. Когда работы по подготовке к изданию были закончены, записи неожиданно отложили по требованию идеологических инстанций. Оказалось, что среди речей Ленина была и его речь «О погромной травле евреев». Обнародование такой ленинской речи, да еще к его юбилею, никак не соответствовало тогдашним взглядам партийной верхушки. Однако цензурировать вождя все же не решились, и антология вышла, хоть и позже, – но с этой записью!
Давид Исаевич Гаклин — один из тех тружеников, которые всю жизнь, не рассчитывая ни на какие блага и льготы, служили любимому делу и оставались ему верными до конца. Созданные им записи, в которых он сохранил для потомков игру великих мастеров прошлого, и поныне радуют нас чистотой и эмоциональностью звучания…
Источник: Анатолий Вейценфельд, Борис Меерзон. Газета «ЕВРЕЙСКОЕ СЛОВО», №5 (327), 2007 г.