Т.Г. Браже: «Некрасов создал свой Петербург»
С именем Некрасова прочно связан наш город, хотя он, как и многие русские писатели, родился не здесь, а в Ярославской губернии, где «жизнь отцов моих, привольна и пуста, текла среди пиров, бессмысленного чванства, разврата грязного и мелкого тиранства…». Петербург иным мыслился юноше Некрасову, приехавшему поступать по приказу отца в военное училище, по собственному решению — в Университет. Но уровень образования, полученный ранее, не позволил ему пройти успешно вступительные экзамены, и Некрасов остался без места, без денег, без поддержки. Город обернулся к нему горькой стороной поисков работы, нищеты, петербургских трущоб, хотя он узнал и увидел, что «пиров бессмысленного чванства» и прочего здесь тоже достаточно.
Личное знание двуликости этого города отражено Некрасовым во многих произведениях, но контрастнее всего — в знаменитом «Размышлении у парадного подъезда». Это потом Некрасов будет наблюдать из окна своей отнюдь не бедной квартиры на Литейном, 36, где прожил двадцать лет и где умер, то, что творилось напротив, на Литейном, 37, в министерстве уделов, где жил тогда министр государственных имуществ Киселев. Наблюдать, «сжимая губы и нервно пощипывая усы» (по воспоминаниям А.Л. Панаевой), а до этого он сам многажды был в числе просителей и знал это униженное состояние не понаслышке — оттого так пронзительно точны его стихи.
В стихотворении «Еду ли ночью по улице темной, бури ль заслушаюсь в пасмурный день…» та же пронзительность понимания чужой судьбы, чужой беды; тени друзей «беззащитных, больных и бездомных» мелькали в сознании Некрасова всегда, накладываясь на опыт собственной голодной юности.
Неотделимость лирического от эпического, лирическое начало в эпическом, эпическое, пропущенное через себя, — это настоящий Некрасов, не крикун-оратор о народных бедах (на высоком наречии трибун), а человек, исповедующийся о своем восприятии жизни со всеми ее сложностями. Он хорошо помнил не только бедность, но и «главную беду»:
Я молод, молод был тогда.
Лукаво жизнь вперед манила,
И ласково любовь сулила
Мне блага лучшие свои…
Честность Некрасова перед собой и читателями привлекала к нему сердца людей — ему верили как человеку, знающему жизнь.
«Поэт и гражданин» — это не спор двух разных отвлеченных личностей — это внутренний диалог, спор двух голосов, честный и мужественный самоанализ (стихотворение, открывающее сборник 1856 г. и считающееся программным, было написано, когда сверстанная книга лежала перед Некрасовым и, читая ее, он думал о себе, о своей поэзии).
Он помыкался по городу в разное время: осенью 1839 года — на Разъезжей улице, в конце 1839 года — на Троицком переулке (ул. Рубинштейна), потом на Васильевском, Стремянной, Фонтанке, Поварском переулке, Ивановской и Колокольной. Знал город.
В его стихах возникает и старая Сенная — место торговли и публичных наказаний, и дворцы на набережной Невы, откуда уезжает в Сибирь его героиня, и петербургские окраины — Васильевский остров, и Невский — но не фланирующей толпой, а местом жизни его друзей: в частности, Белинского, чьей «многострадальной тени» он молился.
Открытие Николаевской железной дороги заставило многих прийти в восторг: Фет, Полонский написали стихи о волшебной силе «чугунного конька», о «ласковых глазах» спутниц по поездке. Некрасов и тут вступает в спор и о том, кто строил эту дорогу, и о том, можно ли «возмущать детское сердце зрелищем смерти, печали», и о том, только ли несчастны эти живые мертвецы, построившие «дорогу железную»; почему же они начинают свою песню не с жалобы, а со слов «любо нам видеть свой труд…? Некрасов знал, как она строилась, дружил с инженером Ераковым и многими другими.
Нет, он не Пушкин — знал Некрасов, строго судя себя. Но на его похоронах строгий Достоевский, ценивший Пушкина превыше всего, поставил Некрасова в один ряд с Пушкиным, а молодежь, провожавшая его от дома до кладбища Новодевичьего монастыря и несшая гроб на руках, сочла даже иначе: «Выше Пушкина», ибо он ответил на их вопросы и запросы. Новое время — новые песни…
Но времена меняются, а пережитость Петербурга Некрасовым как личной судьбы, места беды вперемешку со счастьем не исчезает. Некрасов создал свой Петербург — очень реальный и вместе с тем почти мистический. Не случайно стихотворение «Еду ли ночью…», которое считали гениальным не только русский Тургенев, но и француз Дюма, стало народной песней, и ходит легенда, что тот, кто любит и поет эту песню, не будет счастливым — совесть не позволит.
Автор: ученый-методист, доктор педагогических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации Тереза Георгиевна Браже. (Источник: Даринский А.В и др. «Санкт-Петербург 1703-1917». С 295-296. Фирма «Глагол» 2000 г.)